НЬЮ-ЙОРКСКИЕ ПРОВИНЦИАЛЫ
«…из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк»
В. И. Ленин
Знал, о чем говорил вечно живой (в смысле — так и не похороненный) вождь российской революции! Вот ведь вроде уже и кино совсем другое, и энергичные ребята, для которых оно было важнейшим из искусств, давно уже не те, а тезис остался. И пусть серую простынку, по которой под стрекот кинопередвижки на штурм Зимнего бежали суровые матросы и солдаты, сменили плазменные телевизоры, и теперь на их экранах вовсю шумит красивая жизнь полууголовных российских нуворишей. И наше, привезенное еще из СССР, безусловное доверие к печатному слову сменилось не менее безусловным почтением к телеидолам, несущим в массы, как водится, доброе и вечное. И все это вместе подозрительно напоминает бесконечное цирковое представление…
А мы, мы… Впрочем, следует определиться с этим самым «мы». Ведь и я, и читатели — эмигранты, люди, живущие на стыке двух культур и, казалось бы, создающие в этом пространстве свою собственную, ни на что не похожую. Казалось бы, потому что на самом-то деле получается, что фильмы и песни, книги и телепередачи, театральные постановки и концертные шоу, словом, все, что входит в понятие «культура», у нас с вами заёмное, привезенное из России… Так неужели мы, живя в городе, справедливо считающимся столицей мира, оказываемся в роли культурных провинциалов по отношению к россиянам?
Давайте на время оставим общее культурное поле эмиграции и сузим проблему до размеров телеэкрана… ведь не даром же я вынес в эпиграф знаменитую ленинскую фразочку. До относительно недавнего времени в русскоязычном эфире Америки, при наличии трех телеканалов, почти безраздельно царил RTVI, что, в общем-то, было вполне понятно — присутствие российского НТВ в США ограничивается небольшим корпунктом, канал показывает российские фильмы с небольшими врезками самодельных программ местных новостей. Другой русско-американский канал — RTN — тоже в основном ограничивается показом старых российских передач, присовокупляя к этому «говорящие головы» — телеведущих, которые пересказывают почерпнутые из Интернета новости. Разумеется, на этом фоне канал RTVI выглядит куда профессиональней, да и просто живей и энергичней. Но тут на местный рынок выходит хорошо известный российский Первый канал, а компания Global Advertising Strategies представляет его американским рекламодателям. Зачем это было нужно владельцам и руководителям Global, более или менее понятно — в деле получения прибыли… (далее смотри эпиграф). Ну а что важно для нас с вами? Какие культурные ценности несут нам «варяжские гости»? И как они соотносятся с тем немногим, что все-таки делается у нас? На мой взгляд, телепрограммы Виктора Топаллера сделаны профессиональней и с большим вкусом, нежели шоу Андрея Малахова, участники которых, забыв о приличиях, самозабвенно копаются в чужом грязном белье.
Я хорошо помню пышную презентацию Первого в Нью-Йорке. И откровенный цинизм его руководителей на пресс-конференции, когда дело коснулось политического аспекта в идеологии канала. Я сейчас сознательно не собираюсь касаться политики — в конце концов, мы живем в свободном мире, и даже откровенно антиамериканская направленность передач имеет право на существование. Я писатель, а не политический кликуша, и к тому же не верю в возможность создания «пятой колоны» в Америке, даже если бы этого захотели российские СМИ.
Но, так или иначе, транслируются теперь по нашей стране передачи и шоу Первого российского канала, создавая определенную культурную среду, на которую волей-неволей пытаются равняться наши местные радио- и теле-СМИ. Причем горькая ирония такого положения вещей заключена еще и в том, что сами-то российские законодатели телемод регулярно покупают и адаптируют наиболее популярные американские шоу и ситкомы. Вот такое вот вполне цирковое жонглирование!
Есть еще один момент, о котором широкая зрительская масса наверняка не задумывается. Чем выше рейтинг программ, тем больше рекламодателей у телеканала, и, соответственно, дороже реклама. Это закон рынка. Ведь именно на деньги от продажи рекламы и существует коммерческое телевидение. И вот в трудное для всех время экономического спада наши рекламодатели вкладывают деньги отнюдь не в американскую экономику, помогая выстоять, увы, не нашему, а российскому телевидению. Которое, оказавшись, кстати, почти монополистом на американском рынке, потихоньку начинает диктовать свои законы. Руководителей Первого не интересуют мелкие рекламодатели русскоязычного рынка — врачи, адвокаты, рестораторы, — не хотят они с ними возиться, вытесняют их всеми возможными способами. Мне рассказывали, что одному рекламодателю, как в худшие застойные времена, было отказано под предлогом того, что «имидж данного врача не соответствует имиджу Первого канала…» Другому — потому что говорит с чуть заметным английским акцентом. Что, по-моему, вполне естественно для врача, родившегося в Израиле и последние пятнадцать лет живущего в США.
В общем, так или иначе, но Первому каналу подавай корпоративную американскую рекламу — Кока-Колу, например. И главное даже не в подозрительных критериях в отборе рекламы. Дело в том, что при этом страдают не только и не столько рекламодатели, но и потребители рекламы, до которых порой не доходит жизненно важная для них информация. Москвичам ведь все равно: им что Пермская область, что русский Нью-Йорк — все глубокая провинция, интересы которой можно не учитывать.
Но давайте-ка задумаемся над двумя набившими оскомину вопросами русской интеллигенции. Мне кажется, что ответ на один из них достаточно прост: искать виноватого бессмысленно — ведь если одному зрителю нравится Андрей Малахов и не нравится, скажем, Геннадий Кацов, а другой любит Виктора Топаллера, но зато терпеть не может Андрея Малахова, то никакие патриотические или экономические соображения не заставят их смотреть, соответственно, RTN вместо Первого или Первый вместо RTVi. Тут разве что можно винить все ту же Global Advertising Strategies в создании моды на Первый канал. А толку-то? Цирк, столь важный для бессмертного вождя, так и останется цирком. Кроме того, Первый канал — это еще и первая ласточка. За ним уже толпятся и другие российские каналы, конкурировать с которыми нашим более скромным (во всех отношениях) телеканалам очевидно не под силу.
Отсюда, наверное, вытекает ответ и на другой извечный вопрос — что делать?
Когда-то новооткрытая Америка была, как вы знаете, английской провинцией. И не только в политическом, но и в культурном смысле. И потребовался Джордж Вашингтон со всеми отцами-основателями, чтобы эту ситуацию в корне изменить. Так что же нам все-таки делать? Призывать к бойкоту российского культурного импорта, свалив в Гудзон (по примеру «бостонского чаепития») кабельные телевизионные коробки? Наивно и неэффективно…
Ну и кому это, собственно говоря, надо? — спросит наиболее рассудительный бизнесмен-рекламодатель, поглаживая себя по сытому животику. — Провинция, не провинция… Мы и сами как-нибудь разберемся, где и сколько рекламироваться и как выживать в нынешних условиях.
Я открываю было рот, чтобы дать возмущенный отпор такому узколобому прагматизму, но… А что, если он прав, и следует, так сказать, предоставить эволюционному процессу идти своим путем? Правда, может получиться так, что на этом пути те самые сытые и равнодушные бизнесмены вымрут, как динозавры, не имея возможности размещать свою рекламу там, где им действительно нужно.
Мне кажется, что единственно разумным выходом может стать нормальное и равноправное сосуществование российских и местных СМИ. И, в частности, наличие местного телевидения, способного выжить и завоевать свою, так сказать, социальную нишу рядом с пришельцами из России. Что, кстати, породит здоровую конкуренцию в борьбе за зрителя и, соответственно, рекламодателя. И тогда деньги наших зрителей и рекламодателей пойдут на поддержание экономики нашей страны — и никакой другой.
Создать такое телевидение вполне возможно, ведь потенциал нашей эмиграции — как творческий, так и финансовый — достаточно велик.
А если это не получится, то нам не останется ничего другого, кроме как поверить пролетарскому вождю до конца и попытаться добиться успеха совсем на другом поприще, составив конкуренцию цирку Барнума и Бейли. Цирк-то, в отличие от телевидения, искусство интернациональное и аполитичное…
А что думаете обо всем этом вы, читатель?