КРЫЛЬЯ КАК СТЕПЕНЬ СВОБОДЫ

В повседневной жизни не задумываешься, свободен ли ты, как не замечаешь воздуха, которым дышишь. Причем речь идет не о духовной сфере и не о политических правах, а об элементарном физическом ощущении полной и безраздельной свободы. И только испытав его, это ощущение, понимаешь, насколько ты вообще-то несвободен, скован законами, обязанностями, условностями и… силой земного притяжения.
Я совсем не сторонник экстремальных видов спорта; без особой симпатии отношусь даже к аттракционам, где любителей острых ощущений бросает с головокружительной высоты то вверх, то вниз. Поэтому, признаюсь, в кресло рядом с пилотом я усаживался с некоторой опаской. Это был первый в моей жизни полет на крохотном самолетике «Сессна-172». И все в этот день было в первый раз — прямо передо мной разворачивалась взлетная полоса, все быстрее раскручивался полупрозрачный пропеллер… Я невольно положил руки на штурвал. Пилот-инструктор Борис Юсупов понимающе посмотрел на меня и спросил, не хочу ли я сам поднять самолет. Я ошеломленно кивнул, и «Сессна», задрожав от нетерпения, тут же рванулась вперед. Конечно, я понимал, что Борис страхует каждое мое движение, и в том, чтобы всего лишь аккуратно потянуть штурвал на себя, нет никакой особой премудрости, но… когда мы взлетели и прямо на глазах земля стала быстро уходить вниз и вбок, меня охватил такой искренний детский восторг, которого я в себе давно уже не подозревал.
И дело было не только в том, что я оторвал самолет от земли. Далеко внизу остались проблемы и заботы, мелкие и несерьезные, если смотреть отсюда, сверху. А здесь не было никаких ограничений и барьеров, мы были вольны сами выбирать свой маршрут. Увы, никакими словами этого не передашь! Ну разве можно сравнить такой полет с никчемными смешными аттракционами, в которых набитые людьми вагончики навеки обречены двигаться по раз и навсегда проложенным рельсам?.. Кстати, занятно, что вход в парк аттракционов вроде «Six Flags Great Adventure» стоит лишь немногим дешевле часового экскурсионного полета на «Сессне».
Еще в детстве я слышал о законах аэродинамики и умом прекрасно понимаю, почему эта небольшая изящная машина свободно держится в воздухе. Но это только умом. Когда открываешь окно и, преодолевая сопротивление ледяного ветра, высовываешь голову наружу, сердце вдруг ёкает от ощущения сладкого и невероятного сна наяву. В такую минуту кажется, что воздух надежен и упруг, как вода; что только предубеждение мешает покинуть легкий самолет и самому, раскинув руки, парить и парить без конца…
Наша высота порядка пятисот метров, внизу полоска моста Верразано, а впереди в новом, совершенно необычном ракурсе — небоскребы манхэттенского даунтауна. Мы делаем крен и заходим в разрешенную для полетов зону — над рекой Гудзон.
— Скажите, — спрашиваю я у Бориса, который уверенно ведет самолет вдоль манхэттенской береговой линии, — можно ли привыкнуть к ощущению полета?
Борис качает головой и говорит, что летает в нью-йоркском небе почти двадцать лет. Кажется, мои дилетантские восторги ему просто смешны. Но я припоминаю отстраненное, слегка замкнутое лицо Бориса на земле, вижу его вдохновенную улыбку во время полета и понимаю: все не так просто. Можно, наверное, привыкнуть к взлетам и посадкам, к болтанке, к легкому головокружению в тот момент, когда самолет, разворачиваясь, ложится на крыло. Да и к роскошным видам земли сверху тоже постепенно привыкаешь. Но все равно привыкнуть к чувству полета совершенно невозможно! А иначе как объяснить тоску по небу летчиков, почему-либо с ним разлученных?..
Над мостом Джорджа Вашингтона мы развернулись и, долетев до огромной желто-красной кляксы Центрального парка, пересекли Манхэттен. Внизу по аллеям двигались люди, для которых наш самолет был одним из многих… никто даже головы не поднял! И опять какое-то детское недоумение поднялось во мне: как же так, ведь я тут в восторге парю над ними, помахивая крыльями, а они внизу этого не замечают!
Мы пролетели вдоль Ист-Ривер, между Бруклином и Статен-Айлендом и устремились в открытое море. Я оглянулся на Статую Свободы, над которой, как мухи, кружили вертолеты. И только подумал о том, что эти вибрирующие винтокрылые машины все-таки не могут дать такого блаженного ощущения абсолютной свободы, как Борис развернулся и на бреющем полете совсем низко прошел вдоль берега Брайтон-Бич. Когда уже казалось, что мы в нашей упоительной глиссаде вот-вот коснемся воды, он снова поднял самолет над океаном. А я мог только представлять себе, как же это должно быть здорово — самому сидеть за штурвалом.
— Чтобы получить лицензию на управление легким самолетом, нужно потратить всего-то сорок часов, — сказал мне Борис на прощание, видя, как неохотно я вылезаю из кабины. — За эти сорок часов я научу вас летать…
Научиться летать слишком заманчиво. Не знаю, когда именно я решусь на это, но уверен, что сегодняшний день запомню навсегда. Солнце, легкий блеск волны, рев мотора, скорость и, главное, целый час полной свободы, которую без крыльев обрести невозможно…
Впрочем, попробуйте и убедитесь в этом сами.