Встреча

Он заметил эту женщину случайно. Хотя потом ему казалось, что именно ее-то он и искал в тот вечер, осатанев от тоски, от одиночества, от какого-то странного безразличия к самому себе. Так бывает часто, почти всегда: стоит оглянуться назад, как тут же оказывается, что хаотичное и бессмысленное нагромождение случайностей выстроилось в логичную и полную смысла линию судьбы. И не обязательно судьбы с большой буквы. Просто судьбы.
Маленькое кафе в Ист-Виллидже было на удивление полным. За длинными столами плотно, плечом к плечу, сидели люди, и он сначала решил даже, что это одна компания, собравшаяся отметить какое-то свое торжество. И вновь почувствовал себя незваным гостем на чужом празднике...
О, смешная горечь аутсайдера! Нью-Йорк — город одиноких... Эта печальная прописная истина почти зримо витает в воздухе над местами городских увеселений. Поэтому он чаще всего избегал шумных субботних баров и кафешек, понимая, что легкое варево пенящегося там таинства неизбежно обернется изжогой разочарования от собственной непричастности. Натужно смеющиеся после нудной рабочей недели клерки и их мужеподобные подруги; расслабленные, никуда не торопящиеся юнцы и броско одетые девицы со стерильно пустыми взглядами, молодящиеся дамы, всем своим видом старающиеся показать, что у них есть какая-то другая жизнь… Пустые завсегдатаи пустого веселья...
Он собирался было сразу же уйти в яркую и безликую манхэттенскую ночь, но тут заметил ее, ту самую женщину. И застыл на пороге, мешая шумным и суетливым, как пчелы, посетителям. Женщина совсем не была прекрасна. Будь она роскошной красавицей, он, скорее всего, просто скользнул бы взглядом и забыл о ней, как забывал сотни раз об увиденных мельком красивых женщинах: они казались ему скорее частью городского пейзажа, чем живыми существами. Нет, та женщина не была красива. Он и сам не мог бы сказать, что именно в ней привлекло его, что заставило протиснуться между столиками к свободному месту в противоположном углу зала. Молодая официантка с круглым лицом и смеющимися — как будто она все о нем знала — глазами, остановилась рядом и привычно занесла карандаш над своим блокнотиком. Он заказал себе коктейль и снова посмотрел на ту женщину. Она была не одна: рядом, по-хозяйски положив руку ей на плечо, сидел какой-то коротко стриженый хмурый тип.
Пухлая официанточка быстро принесла бокал, улыбнулась понимающе и сочувственно.
— В первый раз у нас? — она наклонилась к нему, словно желала продемонстрировать декольте, которого у нее не было. — Не знаете ее, что ли? Она со всеми так…
У стойки кто-то призывно махнул рукой, и официантка, не договорив, пожала плечами и отошла. А он внезапно успокоился. Не хватает еще рефлексировать перед каждым, кому взбредет в голову лезть ему в душу… Чушь какая-то! Но умеющая читать мысли толстуха-официантка — это занятно. Одинокая, не очень привлекательная женщина, оказавшаяся нимфоманкой или даже чем-то похуже — тоже, возможно, занятно…
Коктейль пришелся как нельзя кстати. Легкая хмельная волна пробежала по телу, подступила к голове и отхлынула. Он встал и, не очень понимая, что делает, направился к женщине. Ладно, решил он, сейчас подойду и познакомлюсь, в конце концов. Ну, отбреет она меня, ну, врежет в глаз этот тип… Давно мне никто не бил морду, кровь застоялась. Хоть какое-то приключение!
Он пробирался между столами, и ему почудилось, что гул в зале затих, словно посетители наблюдали за ним и ждали, что будет. «Куда это я попал? — подумал он, привычно иронизируя над собой. — Что тут ожидается: бой быков или собачья свадьба?»
Вблизи женщина показалась ему более миловидной, очень печальной и беспомощной. Ничего, что выдавало бы в ней нимфоманку… Она подняла на него темные невеселые глаза и, увидев его лицо, снова уткнулась в стоявшую перед ней чашку кофе. Он знал за собой эту манеру: в те моменты, когда был смущен или растерян, улыбаться свирепо и неприязненно — так, что незнакомые обычно отворачивались, а знакомые старались перевести разговор на другую тему.
Коротко стриженый тип вдруг поднялся и, неуверенно оглянувшись, стал быстро пробираться к выходу. Его уход был похож на поспешное бегство, никак не вязавшееся с его крупной фигурой и упрямым выражением тяжелого лица.
Женщина коротко вздохнула, чуть подвинулась и жестом показала на скамью рядом с собой… Он постоял несколько мгновений, не очень понимая, что следует делать, чувствуя себя полным дураком. Потом махнул на все рукой, опустился рядом с ней и тотчас же ощутил, как ее бедро коснулось его ноги мягко и дружески-доверительно. Как будто они были давным-давно знакомы — а, может быть, даже близки, — и не было в их встрече ничего неожиданного, такого, от чего начинает быстрее колотиться мужское сердце, а спущенная с поводка мысль несется куда-то, не разбирая дороги. Но от этого прикосновения сразу стало легче и проще, уверенней и спокойней.
— Обними меня, — шепнула она ему, глядя в сторону, словно прося о мелкой любезности.
Ну и дела, подумал он, когда женщина уютно расположилась у него под рукой. Проницательная официантка принесла еще один коктейль и криво усмехнулась. Он не мог понять, что происходит. За столом продолжали беседовать, как ни в чем не бывало. Он видел, как шевелятся губы, как подплывают к ним рюмки, но не слышал ни слова. Женщина тоже принимала участие в разговоре, временами обращаясь к нему и даже называя его по имени. Или это ему только казалось? От нее сладко пахло духами и еще чем-то родным и знакомым. Так пахнут совсем маленькие дети, новорожденные, вдруг вспомнил он, и внутри потеплело от нежности. Он покрепче прижал к себе женщину, изо всех сил стараясь не заплакать — постыдно, сентиментально и глупо. Вот какая она...
Что-то с ним произошло. Он вдруг перестал быть одиноким, а весь вечер не дававшая покоя тоска оставила его и улеглась где-то в отдалении. И было уже наплевать на то, что соседи по столу поглядывали на него косо и выжидательно, что толстая официантка демонстративно отворачивалась, проходя мимо, что совсем недавно на его месте сидел кто-то другой…
— Какая жалость, — вдруг сказала ему женщина тихо и печально, — что ты скоро уйдешь. Ужасно обидно…
— Нет-нет, — забормотал он, пытаясь коснуться щекой ее волос, — зачем же… Я никуда не ухожу! Мне, наоборот, хотелось бы…
Он осекся, в который раз почувствовав себя полным идиотом. Сказать только что встреченной женщине, что не покинет ее никогда в жизни? Потому что она позволила приобнять себя без церемоний и он поплыл, как мальчишка? Или потому, что напомнила ему то, что он давно старался забыть?.. Что с ним происходит, что творится вокруг? Неужели он настолько пьян?!
— Уйдешь, обязательно уйдешь, — женщина теплой ладонью легко прикоснулась к его руке, — все уходят, ничего не поделаешь…
— Вас к телефону, — с безразличным видом бросила ему официантка. — Вон там, у стойки.
Никто не мог знать, что он сидит в этом кафе. Да и не было у него таких знакомых, которые стали бы его разыскивать поздним субботним вечером. Но почему-то он покорно поднялся со своего места, оторвался от женщины, от ее мягкой упругости, ее запаха… Он подошел к стойке, чувствуя, что совершает невероятную глупость. Низенький лысый бармен взглянул на него насмешливо и недобро.
— Вам, — произнес он рокочущим голосом, — только что звонили, но не дождались и сообщения не оставили. Извините.
Он вдруг понял, что его обманули, что он случайно вовлекся в чью-то непонятную игру и невольно нарушил правила… Он быстро оглянулся. На его месте, приобняв женщину, уже сидел немолодой бородатый человек с жалобно-счастливым выражением лица, а она, наклонив голову, шептала ему что-то ласковое.
— Ну-ну, — бармен смягчился и поставил на стойку рюмку коньяка. — Надо же понимать, приятель. Ты тут человек новый. А она…
Необычное мечтательное выражение появилось на лице бармена. Казалось, он вот-вот заплачет то ли от умиления, то ли от воспоминания о чем-то далеком и несбывшемся.
— Другой такой и нет. М-да. Баб-то вокруг сколько хочешь, а она одна, Утешительница… Да ты пей, пей!