Мы и ирландцы

В самом слове «ирландцы» для нас, по-моему, таится не меньше очарования, чем в слове «французы». Причем интересно, что даже людям, незнакомым с творчеством Джойса, почему-то кажется, будто настоящие ирландцы живут именно в Ирландии. Но это заблуждение. Чтобы убедиться в обратном, достаточно выйти на нью-йоркский парад в День Святого Патрика. Тут-то и выясняется, что истинные патриоты Ирландии проживают именно в нашем городе. В этот праздничный день зеленый трилистник клевера, вырастая до размеров небоскреба Эмпайр Стейт, накрывает своей хмельной тенью весь наш многонациональный Вавилон. Такая же по размеру толпа на улицах Нью-Йорка собирается только в день парада сексуальных меньшинств.
А чего стоят очаровательные рыжеволосые девушки, завсегдатаи ирландских пабов? Впрочем, любая девушка, очутившаяся у стойки со стаканчиком виски в руках, может быть принята за свою, независимо от цвета волос и кожи. Ведь известно, что алкоголь — лучшая почва для интернационализма. Как, впрочем, и для ксенофобии. Но почему-то мне хочется верить, что хороший — хотя бы восьмилетней выдержки — виски не способен пробудить в человеке что-либо, кроме любви. В первую очередь, любви к самому виски, конечно же. Но любовь, какой бы она ни была, все равно лучше ненависти.
Кстати, виски — старый добрый шотландский самогон — недаром чаще ассоциируется с ирландцами и Америкой, чем со своей настоящей родиной. Виски, как и мы, эмигрант. Он тоже проделал непростой путь и стал на этой земле своим, родным. Не один уважающий себя вестерн не обходится без сцены в пабе, где герои, вдосталь настрелявшись, поглощают неразбавленный виски с тем, чтобы еще более метко и любовно палить без разбора в своих близких. Так что виски, может быть, изначально и производился в монастырях Шотландии, однако ирландцы упорно настаивают на своем: виски — изобретение Святого Патрика, покровителя Ирландии. И если чем и разбавляют свой виски, так только чисто ирландским авантюризмом и жизнелюбием.
В общем, ирландцы — это совсем не трезвенники-протестанты, трудолюбивые, хотя и несколько лицемерные основатели американского общества. К протестантам у нас другая любовь, их мы жалеем еще со времен Варфоломеевской ночи и осады Ла-Рошели. А ирландцы, потребляющие горячительные напитки в количествах, заслуживающих уважение любого человека, понимающего в этом толк, вызывают у нас умиление глубоким духовным родством. И если еще совсем недавно любой иностранец казался нам существом инопланетным, потому что говорил «спасибо», «пожалуйста», не курил и не пил, то ирландцы и тогда были для нас своими. Среди О’Тулов и О’Брайенов мы чувствуем себя легко и свободно. В конце концов, и мы, и они — европейцы, осваивающие новый материк. Правда, с разницей лет эдак в двести, но кто, скажите, станет мелочиться? Уж не мы с ирландцами, это точно.
Зайдите как-нибудь вечерком в любой ирландский паб, не чинясь, закажите себе стаканчик виски «стрейт-ап» и разговоритесь с барменом. К вам отнесутся как к своему, а если случится небольшое недоразумение, атмосфера накалится и в ход пойдут кулаки, вас сразу же с любовью и пониманием примут в потасовку. Тогда уж не теряйтесь и покажите, на что вы способны. Ведь все люди наши братья, черт возьми! Ирландцы в особенности.