Задержавшийся поезд

Пожилая сильно накрашенная барменша с не по возрасту глубоким вырезом на груди затянулась остатком сигареты, по-мужски скривилась от дыма и пододвинула мне стакан. В маленьком баре никого, кроме меня, не было, и это казалось странным. Ночь самая подходящая для хорошей выпивки! Стоило мне подумать об этом, как дверь распахнулась, впуская вместе с влажным холодным воздухом двух здоровенных детин в куртках и низко надвинутых на лоб капюшонах. Увидев направленный на меня пистолет, я даже не успел испугаться. Просто застыл, пытаясь уверить себя, что это происходит не со мной. Зато старуха-барменша как будто совсем не удивилась и весело рассмеялась. Но поразило меня даже не ее удивительное самообладание, а поведение бандитов: они застыли на месте, пристально глядя на старуху за стойкой, а потом стали медленно пятиться, как будто не в силах оторвать глаз от ее лица. И только у самой двери оживились и стремительно выскочили на улицу. Старуха, как ни в чем не бывало, закурила новую сигарету и снова рассмеялась…
Когда-то очень давно она услышала от приятеля, что человек, бесповоротно решивший покончить счеты с жизнью, напоследок просто обязан сделать что-то такое, чего он никогда раньше себе не позволял - что-нибудь из страшного и бесстыдного сна, в котором осуществляются самые тайные его желания. Или… Впрочем, у каждого свои фантазии. Хотя можно взглянуть на это дело и по-другому. Путешественник, не собирающийся никогда более возвращаться в этот провинциальный городок-жизнь, может позволить себе пренебречь всеми правилами игры. Если тебя уже ничто в этом мире не удерживает, то какая, в конце концов, разница?.. Ничего не страшно и можно неплохо поразвлечься... Тогда она была совсем еще молодой девушкой, которая дошла до последней степени одиночества и отчаяния...
Итак, решение было принято, и вот она стояла перед витриной какого-то магазина, размышляя, с чего бы начать. Хотелось сотворить нечто такое, о чем она и помыслить себе не могла, что оказалось бы той самой чертой, которая раз и навсегда отделит ее от остающихся здесь - такое, что прежде внушало ей самой только страх и отвращение… Весенний вечер был по-зимнему холодным, но она так глубоко задумалась, что не замечала ни ледяного ветра, ни торопливых прохожих. И тут подвернулся этот похотливый толстяк. Они деловито пошли в парк. Потом он стыдливо, избегая смотреть в глаза, совал ей в руку свернутую вчетверо двадцатку. Даже в полутьме по его лицу было видно, что он торопится избавиться от нее как можно скорее. Неужели он понял, что она не профессионалка и испугался, что сейчас его может настигнуть взбешенный муж? Она встала, похлопала толстяка по затвердевшей холодной щеке и, сжимая деньги в руке, быстро пошла к выходу. Падения не получилось. Вернее, оно не принесло того острого ощущения свободы и отрешенности, которого она так жаждала.
Она медленно шла по Ист-Сайду, чуточку разочарованная, но преисполненная решимости и предвкушения, и раздумывала, что бы такое еще предпринять для того, чтобы как следует оттянуться напоследок. На глаза ей попалась мелочная лавка с разложенными перед входом газетами. В дверях топтался небритый хозяин-араб и нагловато-приветливо улыбался. Ладно, если падшей женщины из нее не получилось, повеселимся иначе! Она шагнула в лавку, почти оттолкнув слегка оторопевшего хозяина. Тот юркнул за прилавок, к кассе, да так и застыл с разинутым ртом. Конечно, никакого пистолета у нее не было, но араб, кажется, даже и не смотрел на два вытянутых пальца, которые она, не вынимая руки из кармана куртки, поднесла прямо к его посеревшему носу. Непонятно, что именно он прочитал в ее глазах, но только вдруг содрогнулся, клацнул крепкими зубами и сгорбился, как будто сразу усох. И тонкой изящной рукой открыл кассовый аппарат...
Денег оказалось неожиданно много. Так много, что пришлось запихнуть бумажки в коричневый пакет, услужливо протянутый хозяином лавки. Она двинулась дальше, держа пакет под мышкой. Происшествие показалось ей чуть более занятным, чем быстрый убогий разврат на скамейке, но все случилось уж слишком легко, быстро и буднично, так что ей почти не удалось поймать нужное ощущение. Ни страха, ни свиста в ушах, ни бубенцов... Поэтому, когда ее окликнул хриплый и бесцветный голос из подворотни, она с радостным нетерпением кинулась в темноту как в пропасть. Тусклая пыльная лампочка освещала маленький заброшенный дворик, за покосившимся заборчиком смутно угадывались унылые груды кирпича и застывшие остовы строительных механизмов. Четверо окруживших ее существ мало напоминали людей, только их глаза были наполнены тоскливой и жадной радостью предстоящего... Ну вот и все, подумала она, когда одно из этих существ протянуло к ней руку. Жесткие пальцы ухватили ее за локоть и нащупали пакет. Через несколько секунд все четверо рвали пакет друг у друга из рук, удивленно поглядывая то на нее, то на мятые долларовые бумажки. Потом, не сговариваясь, разом загоготали и исчезли за забором.
Она постояла, слушая, как затихают вдали их голоса, и вдруг почувствовала нарастающую в ее душе веселую ярость. Что еще можно сделать со своей отчаянной свободой, как насладиться последней отпущенной самой себе ночью?.. Ладно, подумала она, большой бессонный Город сам даст мне шанс, его не нужно специально искать. И уж тогда... Но до тех пор, пока она не узнает этого восторга освобождения, уходить из жизни просто глупо... Кроме того, загоревшись желанием сделать смерть самым большим удовольствием жизни, она как-то позабыла, почему так хотела умереть. Она медленно шла по ночной улице, со снисходительной жалостью разглядывая редких торопливых прохожих. Несчастные создания даже не подозревают, как смешны и нелепы они, остающиеся на этом Богом забытом полустанке, опутанные обязанностями и правилами, законами и собственными страхами... А ее поезд вот-вот тронется, унося ее в великую и бесконечную ночь полной свободы. Но только она сама решает, когда должен прозвучать прощальный гудок! А если так, то с этим можно и повременить...
...Старуха вытерла руки о несвежий фартук, побарабанила пальцами по стойке и развязно подмигнула мне. Что такое два сопляка-бандита для человека, который сорок лет смотрит на жизнь из окна готового к отправлению поезда?! Мелочь, пустяк... Да, ее поезд несколько подзадержался. Ну и что? Если вдуматься, четыре десятка лет - не такой уж большой срок...
Я встал и направился к выходу, чувствуя, что выпил лишнего, что в голове гудит, а земля уходит из-под ног. И вдруг содрогнулся от ужаса: показалось, что подо мной стучат колеса набирающего ход поезда.
За спиной беззаботно смеялась барменша…