ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Терпеть не могу красивых женщин! Кто-то, наверное, скажет, что это - комплекс неполноценности. Ну и пусть! Мне совершенно все равно. Никогда не поддерживал обычной в мужских компаниях откровенной болтовни про очаровательных фемин, со всеми душераздирающими подробностями... Несмотря на старательно демонстрируемый цинизм, в этот момент в глазах у мужиков появляется что-то тоскливое и рабское. Уж я-то знаю, сам долгое время находился в таком рабстве. И только теперь, когда я освободился, хорошо понимаю всю унизительность, всю нелепость и бессмысленность той дороги, по которой я брел вместе с остальными...
Она работала в той же компании, только этажом ниже, и была именно такой женщиной, какую одинокий мужчина может только вообразить в своих самых сокровенных мечтах... Догадываясь, каким идиотом выгляжу в ее глазах, я придумывал совершенно немыслимые поводы и бегал, как мальчишка, с этажа на этаж, чтобы только посмотреть на нее. Конечно, я знал, что шансов у меня почти никаких нет - слишком уж она была молода, слишком красива и недоступна. Но охватившее меня внезапное безумие толкало на все большие и большие глупости. Я не мог спать ночами, я почти перестал работать и только мечтал о ней... Господи, каких только глупостей я тогда не напридумывал, даже вспомнить стыдно!
Однажды утром я сказал себе, что сегодня подойду к ней и признаюсь во всем. Просто потому, что больше уже не в силах был терпеть косые взгляды, насмешки коллег и свое собственное отчаяние. Но самое главное, мысль о том, что я так никогда и не решусь заговорить с ней - и даже не попробую сделать шаг к своему счастью - стала просто непереносимой... Она любезно поздоровалась со мной, но по мере того, как я произносил заготовленную речь, милая улыбка сползала с ее удивительно красивого выразительного лица. Да, конечно, я говорил горячо и сбивчиво и, конечно же, испугал ее своими неожиданными откровениями. Это я понимал. Но... Я словно прыгнул в пропасть и, после короткого головокружительного полета, изо всех сил ударился о холодный твердый камень ее презрительного ответа... Она обращалась со мной как с жалким надоедливым попрошайкой! Но самое ужасное, что в тот момент я именно им и был. Нищим, пытающимся выпросить любовь.
Не помню, как закончился этот рабочий день: я пришел в себя только по пути домой, в вагоне метро. И вот тогда-то вдруг осознал, насколько же я жалкое и подневольное существо. Как и почти все остальные мужчины, с которыми я был знаком. Какой-то тогда еще неоформившийся протест взбудоражил мою душу. Страстно - еще более страстно, чем я желал мою красавицу - захотелось мне избавиться от проклятой зависимости, которую, кроме как с наркотической, и сравнить-то было не с чем! Ведь я молил эту неприступную женщину с отчаянием несчастного наркомана, больше жизни нуждающегося в очередной порции отравы...
И в этот момент в мою жизнь вошла Мэри. Вернее, она вошла в вагон, неторопливо оглядела сидящих, почему-то остановила взгляд на моем лице и сразу же уселась рядом, поставив между ног большую хозяйственную сумку. Признаюсь, сначала мне стало не по себе. Поезд набирал скорость, пол под ногами подрагивал, и мне казалось, будто меня укачивает... Отчаяние смешивалось с отвращением. К жизни, к самому себе и, наконец, к тогда еще незнакомой женщине...
Мэри, насупившись, понаблюдала за мной некоторое время, потом искательно улыбнулась и заговорила. Я знал, что последует дальше, а также знал, что лучше и проще всего встать и пересесть, но... Вся моя злость вдруг исчезла, тоска сменилась каким-то отчаянным восторгом освобождения. Освобождения не только от проклятых желаний, но и от всего, что сковывало меня многие годы, что заставляло совершать массу совершенно бессмысленных поступков, съедавших мою жизнь, как кипяток съедает брошенную в него ложку сахара...
Иногда во сне я вижу старых приятелей или просто людей, знакомых мне по прошлой жизни. И думаю о них - об их муравьиной суете, ежедневной спешке на работу и с работы, о жадных безнадежных взглядах, которые они по-прежнему бросают на проходящих мимо красавиц или на новенькие роскошные автомобили - те самые, что им явно не по карману... Ах, моя очаровательная, моя невыносимая Мэри! Если бы я не встретил ее в тот день, то, скорее всего, так и остался бы с ними навсегда. Если бы не был в таком отчаянии, то, конечно же, оттолкнул бы ее подрагивающую руку... И до сих пор мучался бы всеми мыслимыми и немыслимыми комплексами, заставлявшими страдать современного человека... Теперь я просыпаюсь совершенно счастливым и прижимаю к себе покрепче укутанную по самый нос Мэри, она начинает ворчать и толкаться, моя пахучая старушка, и так неторопливо начинается наш обычный день.
Это она, Мэри, спасла меня. Но, понятно, сначала к ней нужно было привыкнуть. Как и вообще ко всему, что окружает меня сегодня. Тогда, в вагоне метро, я не успел даже осмыслить всей значительности происходящего. Я просто посмотрел ей в глаза, и они показались мне двумя глубокими колодцами, в которые, оказывается, можно падать и падать, не боясь достичь дна и разбиться. Не знаю, поняла ли в тот момент сама Мэри, что сотворила со мной. Скорее всего, нет... она и вообще не слишком наблюдательна, если речь не идет о каких-то важных для нее вещах. Иногда я даже не уверен, что она и вообще замечает меня... Но я не обижаюсь. Я и сам со временем почти перестал обращать внимание на других людей - точно так же, как на предметы или запахи, например. На удивление быстро я привык ко всему. К грязи, к жестким картонным ящикам, к вонючим слежавшимся одеялам... Ведь и Мэри ничего такого не замечает. Она оживляется только тогда, когда мы находим что-нибудь из съестного в огромном мусорном ящике - неподалеку от того места, где мы чаще всего ночуем. Ей очень нравится копченая, слегка подпортившаяся рыба, она радуется ей как ребенок, и рот ее вечно лоснится от рыбьего жира. Но зато в нашу с ней самую первую ночь я навсегда утратил все иллюзии...
Теперь я - самый богатый человек в мире, потому что мне нечего терять. И самый счастливый. Вместе с Мэри мы постараемся пережить холода и дождаться лета. Это наша самая заветная мечта. Может быть, Мэри и не думает об этом, она вообще мало о чем думает, но я-то знаю, что оно, лето, обязательно наступит. Разматывая бесчисленные одежки Мэри, я рассказываю ей о лете, и она радуется, и занимается со мной любовью... А потом станет совсем тепло, и я буду лежать на солнышке и ждать зимы, когда так приятно греться у костра и прижимать к себе мою отвратительную, мою потрясающую Мэри... Ну разве может быть на свете человек счастливее меня!